Этот блог начну так: я не умею писать рецензии. И театрал из меня еще тот, не обессудьте. Меж тем, мой рассказ о новой постановке молодежного театра «Вертикаль» — «Ловец во ржи». Премьерный показ прошел в пятницу 22 марта.
Читайте новости и статьи в нашем ТГ-канале GorodKovrov. Подписывайтесь!
Из названия спектакля понятно, какое произведение лежит в его основе. Не пьеса, но великий роман Джерома Д. Сэлинджера «Над пропастью во ржи». В оригинале — «The Catcher in the Rye» — «Ловец во ржи». Для тех, кто не читал, небольшая вики-справка: роман написан от лица шестнадцатилетнего Холдена Колфилда, находящегося на лечении в клинике (из-за туберкулеза). События, о которых он повествует, разворачиваются в предрождественские дни декабря 1949 года.
Воспоминания юноши начинаются со дня его отбытия из закрытой школы Пэнси, откуда он был отчислен за неуспеваемость. Желая избежать неприятных расспросов родителей, Колфилд проводит время в дешевом отеле, встречается со своей подругой Салли, ночует у бывшего учителя. В романе отсутствует сюжет как таковой, фабула построена на впечатлениях, переживаниях и рефлексии от пережитых дней. Роман часто подвергался критике и запрету из-за наличия грубой речи, а также изображения различных подростковых страхов, среди которых описан страх перед сексуальностью.
Над спектаклем работали два режиссера: Евгений Соколов и Виктор Кормнов. Для Виктора, студента Владимирского колледжа культуры и искусства, этот спектакль является одновременно режиссерским дебютом и дипломной работой.
У Сэлинджера с первых страниц чувствуется депрессивность и беспросветность, настроение инсценировки не такое тяжелое. Какой-то свет в конце туннеля, ковровской молодежи показали.
Особенностью «вертикалевской» постановки можно считать распределение ролей. В спектакле все персонажи сыграны четверкой актеров. Причем двое, из задействованных четырех актеров, играют главного героя Холдена Колфилда. Это Илья Рыбаков…
… и Андрей Святсков. Андрей выходит на сцену еще и в образе соседа по «общаге» — Экли.
Женские роли: девушки Колфилда, его сестры, мамы одноклассника и проститутки – режиссер отдал Олеси Гараевой.
Сам режиссер, Виктор Кормнов, играл, как отрицательных персонажей – соседа по комнате Стрэдлейтера, лифтера-сутинера, так и положительных героев-моралистов – самого Сэлинджера и профессора Спенсера.
Спектакль начинается со слов Спенсора, ставшими гимном всего произведения: «Пропасть, в которую ты летишь, — ужасная пропасть, опасная. Тот, кто в нее падает, никогда не почувствует дна. Он падает, падает без конца. Это бывает с людьми, которые в какой-то момент своей жизни стали искать то, чего им не может дать их привычное окружение. Вернее, они думали, что в привычном окружении они ничего для себя найти не могут. И они перестали искать. Перестали искать, даже не делая попытки что-нибудь найти».
Дополнительный антураж спектаклю предавала массовка – девушки в кепченках и шарфиках.
Придираться к игре актеров не стану. Меня вполне устроили те эмоции, что они показывали на сцене, и те переживания, что испытывали зрители. Если вспомнить, что спектакль подготовлен студенческой труппой, то признаюсь – это лучший студенческий спектакль, мною видимый.
Несмотря на минималистичность в оформлении сцены (да и герои были наряжены не «аутентично»), создателям спектакля удалось передать ту эпоху, о которой, собственно, и идет речь в романе. Настоящая послевоенная Америка на сцене ДК «Ленина»!
Практически весь спектакль основан на тексте Сэлинджера и это видится мне главным преимуществом, не так-то легко испортить задумку столь сильного автора. Единственное отступление от авторского повествования: главный герой в спектакле множество раз прикладывается к фляжке. В романе, по-моему, он предлагал всем угоститься коктейлем, но пьяным никогда не был. Видимо, «алкоголизм» Колфилда нужен был режиссеру, чтобы мягко подвести действие к музыкальной вставке. Оба Колфилда, и Рыбаков и Святсков, встречаются в одном «кадре» и поют песню Бориса Гребенщикова «Мама, я не могу больше пить». Получилось довольно органично.
В остальном, создатели спектакля, шли проторенной дорожкой. Было и «Куда деваются утки, когда пруд замерзает?», был и монолог Холдена Колфилда, подводящий итог всему повествованию:
«Понимаешь, я себе представил, как маленькие ребятишки играют вечером в огромном поле, во ржи. Тысячи малышей, и кругом — ни души, ни одного взрослого, кроме меня. А я стою на самом краю скалы, над пропастью, понимаешь? И мое дело — ловить ребятишек, чтобы они не сорвались в пропасть. Понимаешь, они играют и не видят, куда бегут, а тут я подбегаю и ловлю их, чтобы они не сорвались. Вот и вся моя работа. Стеречь ребят над пропастью во ржи. Знаю, это глупости, но это единственное, чего мне хочется по-настоящему».
